Концепция биополитики и ее многообразные версии затронули фактически все уровни политического знания. Швейцарско-немецкий философ и теоретик культуры Бюнг-Чул Хан специально выделяет принципиально важное замечание Мишеля Фуко о том, что биополитика — это государственная технология дисциплинарной власти. Однако неолиберализм как дальнейшее развитие и по сути видоизмененная форма капитализма, открыл psyche как производительную силу, осуществив поворот к психополитике. Французский философ и антрополог Бернар Стиглер также постоянно акцентирует тезис, согласно которому концепция биовласти Фуко уже не соответствует времени и ей на смену приходит «психотехнологическая психовласть». При этом речь идет о «мягких» и психологических потрясениях, центром которых являются предметы потребления. После «консервативной революции» именно маркетинг определяет условия, в которых социализируются технологические инновации, заменяя общественные политические системы. Одно из наиболее существенных возражений, с которыми обычно сталкиваются сторонники концептуальной модели биовласти, разработанной М. Фуко, состоит в следующем: почему суверенная власть, которой теперь по большей части отведена подчиненная роль, продолжает определять наше понимание политического? Хорошо известно, что Фуко рассматривает политическую философию в кантианском смысле как интеллектуальный проект по определению надлежащих границ политической власти: философия как дискурс, который par excellence связан с истиной, может установить пределы прав власти. Немецкий философ Томас Лемке вполне правомерно акцентирует внимание на том, что в таком переосмыслении фундаментальных проблем политической философии концепция биополитики играла далеко не последнюю роль. Точно так же концепция власти Фуко критически дистанцируется как от юридических, так и от «воинственных» понятий, которые рассматривают власть с точки зрения силы. В итоге власть и свобода не образуют противоположностей, исключающих друг друга. Во многих отношениях «свобода» становится экзистенциальным условием власти. Разумеется, остается открытым вопрос, в какой мере обозначенные выше дискуссии вокруг новых проблем политической онтологии находят отклик в современной политологии и политической психологии. Сравнительный анализ научных трудов, посвященных проблемам политической власти и политического лидерства, на наш взгляд, свидетельствует о том, что многие ученые склонны разделять не новейшие интерпретации философии власти Мишеля Фуко, но скорее обозначенные выше теоретические позиции и принципы Бюнг-Чул Хана и Бернара Стиглера. Воздействие идей последних отчасти проявляется в формировании новых психополитических интерпретаций власти, например в рамках трех психологических концепций, которые анализируют различные типы политического лидерства и реакции социальных групп — «власть как контроль», «власть как угроза», «власть: приближение и сдерживание».